Рабочий класс: переходы и перспективы

От редакции. Мы публикуем статью на весьма актуальную тему - о состоянии и перспективах развития рабочего движения в нашей стране. Статья написана Секретарём ЦК РКРП по идеологии тов. В.А. Сычёвым. Мы рассматриваем эту статью, прежде всего, как постановку важнейшей для коммунистов задачи - осмысления состояния нашей классовой базы и выработки политики и тактики партии по дальнейшей работе в рабочем классе в нынешних условиях. 

Естественно, что статьи такого рода должны послужить началом для серьёзной теоретической работы в партии по данному направлению. Мы предполагаем, что высказанные в статье мысли могут вызвать различные суждения и дискуссию среди наших читателей, полезную для выработки правильной позиции.  Поэтому мы публикуем статью в разделе «Дискуссионная трибуна» нашего сайта.

Один из самых острых вопросов современности можно сформулировать так: непроявление сегодняшним рабочим классом исторически ему присущих революционных качеств.

Этот факт, к сожалению, недостаточно осознан коммунистами, то есть теми, кто выводит своё происхождение от большевиков, а своей целью ставит новое издание Октябрьской революции.

Немного базы

Из истории мы знаем, что по-настоящему серьёзные тектонические изменения в обществе могут происходить только при участии широких народных масс. Никакие выборы, заговоры и верхушечные перевороты не выполнят задач, стоящих перед социальной революцией, в ходе которой сами народы творят свою судьбу. В процессе общественного развития миллионы простых людей, трудящихся, должны созреть как передовая сила, организоваться, чтобы из распылённой толпы превратиться в субъект истории. 

Марксистские теоретики ещё в 19 веке тщательно проанализировали весь ход истории и пришли к выводу: только рабочий класс имеет потенциал к тому, чтобы стать ведущей силой для совершения перехода от капитализма к коммунизму. Революционный 20 век был во многом тому подтверждением. 

То, что в СССР и Восточной Европе в 90-е годы прошли контрреволюционные перевороты, главный вектор не меняет. Без откатов назад обычно не обходится ни один глобальный исторический переход. На какой-то период развитие замедлилось – ну что ж, такое бывает. 

Пережитое нами историческое отступление, даже такое катастрофичное, не обладает способностью лишить трудовой народ его революционного потенциала.

Но почему же тогда рабочий класс так упорно отстраняется от выполнения своей исторической миссии? И что делать коммунистам сейчас, в условиях упадка активности трудящихся?

Без честных попыток найти ответы на эти вопросы вряд ли можно говорить о том, что мы распоряжаемся марксизмом как наукой, а не заучили его как мёртвый символ веры.

Кризис рабочего движения наблюдается и в России, и в мире уже много лет, и конца этому пока не видно. Выражается он в том, что рабочий класс с некоторых пор перестал ставить вопрос о свержении капиталистического строя и о замене его на социализм. Во многих регионах планеты накал массовых и организованных выступлений снизился. Там же, где борьба ведётся, она носит преимущественно экономический характер.

Отказываясь видеть очевидное, некоторые левые (и в том числе, называющие себя коммунистами) стараются игнорировать влияние разворачивающейся исторической аномалии. Кто-то даже уверен, что рабочий класс и в текущий момент продолжает действовать в России по-прежнему, как субъект политики. Вполне ожидаемо, что эта коренная ошибка в оценке состояния класса приводит людей к не менее ошибочным выводам и к совершенно не рациональной, с точки зрения будущей революции, тактике.

Два типа левых

В чём же выражается разница действий левых, так противоположно оценивающих состояние рабочего класса?

Для тех, кто без натяжек анализирует окружающую действительность, очевидно, что в настоящий момент массовая, коммунистическая партия т.е. включающая в свои ряды десятки или даже сотни тысяч активистов, в России невозможна. Этот вывод основывается на двух моментах: 1) на слабости рабочего движения, которое сейчас не сможет стать кадровой базой для массовой партии; 2) на практике всего левого движения России – оно, несмотря на свою разобщённость, не бездействует, и уже давно сумело бы количественно прирасти, если бы условия были хоть сколько-нибудь благоприятными.

Так чем же должны заниматься коммунисты в период спада активности масс? 

Главное – не терять адекватности. Понимая, что любой спад – явление временное, надо готовиться к будущему подъёму, то есть крепить ядро своих организаций, выстраивать теорию, постоянно анализировать текущее состояние общества, пользоваться каждой возможностью, чтобы расширить круг агитации и пропаганды социализма среди всех слоёв населения (в первую очередь – среди трудящихся). Цель такой работы – вытягивать из аполитичной массы единицы прозревших, формировать структуры, способные помочь классовой борьбе пойти на взлёт, вносить в неё организационный момент. Всё, что полезно для будущего подъёма, полезно и для грядущей революции. В такой ситуации, как сейчас, не стоит гнушаться участия в выборах в представительные органы власти или с отвращением воротить нос от тактических союзов с временными буржуазными попутчиками. Во всех текущих событиях, до тех пор, пока мы не стали хоть какой-то существенной и самостоятельной силой, следует выбирать тактику, объективно оценивая свои возможности, и в случае необходимости критически поддерживать те тенденции, которые, пусть косвенно, но благоприятно повлияют на процесс возрождения рабочего движения.

Наши оппоненты, ошибающиеся на счёт состояния рабочего класса, действуют по-другому. Они исходят из того, что трудовой народ уже почти готов к действию, чуть ли не к взятию власти – и поэтому все тактические компромиссы с любыми группами буржуазии, а также попытки участия в выборах совершенно не нужны, даже вредны. Среди этой части российского левого движения популярно отношение ко всем разворачивающимся на данный момент событиям большой политики как к бессмысленным буржуазным игрищам, а ко всем участникам этих событий – как к одинаково реакционным силам. Получается абсурдная картина: никакие массы трудящихся за левыми не стоят, но они ведут себя так, будто имеют реальное политическое влияние. На практике это выражается в деструктивной критике всего вокруг, в постоянном ворчании, в апелляции к цитатам времён революционного подъёма. Нельзя отрицать, что исповедующие подобные взгляды левые могут иногда даже приносить некоторую пользу, воплощая свой вариант теории малых дел – например, поддерживают репрессированных рабочих активистов или как-то помогают профсоюзам. Но основная политическая линия таких леваков не конструктивна и токсична, поскольку они проводят пропаганду ошибочных взглядов и не могут обойтись без яростных нападок на ту часть коммунистического движения, которая состояние рабочего класса оценивает адекватно. 

Некоторые левые, даже согласные с тем, что рабочее движение в упадке (сложно всё-таки закрывать глаза на очевидное), не понимают, что надо скрупулёзно работать на будущий подъём, а не изображать из себя революционного святошу.

Несоответствие информации, полученной из написанных в другую эпоху марксистских книг, с окружающей действительностью, приводит горе-революционеров не к анализу современного общества, не к развитию теории, а к отказу от всякого анализа, к догматическому применению положений марксизма без учёта изменившихся условий.

Для марксиста это сродни политической смерти – отказ от анализа действительности. Всем, кто хочет излечиться от догматизма, следует всё же обратить пристальное внимание на текущее состояние трудового народа.

Различия в поведении рабочего класса эпохи Маркса-Ленина-Сталина и рабочих нашего времени слишком существенны, чтобы их игнорировать. Факт этого различия установлен, он виден во всех эпизодах классовой борьбы современности.

Коммунисты, не теряющие связь с рабочими, своей деятельностью доказали наличие отклонения от исторической нормы. Мы уже более 30 лет призываем, бьёмся, агитируем, но так и не видим ничего похожего на то, что описано классиками. Каким по идее должен быть рабочий класс, нам хорошо известно. Но снова и снова убеждаемся – в текущей реальности он совсем не такой, как его сложившийся революционный образ.

Несомненно, и сейчас коммунистам нельзя забывать, что они, должны бороться не только за ближайшие интересы рабочего класса, но и за будущность движения. Вредно плестись в хвосте существующих настроений. Но для того, чтобы идти в авангарде, вести трудовой народ за собой и вносить в него коммунистическую идеологию, надо уметь определять текущую стадию развития рабочего класса.

Сделаем оговорку. Под рабочим классом мы понимаем класс наёмных работников, живущих от зарплаты до зарплаты, не имеющих никаких существенных накоплений и других источников дохода кроме как продажа на рынке труда своей рабочей силы, преимущественно сконцентрированных на промышленных предприятиях. Многие коммунисты добавляют к этому общему определению ещё ряд других моментов, но стоит ли так поступать? Те, кто по каким-то формальным признакам пытается исключить из рядов рабочего класса то программистов, то рядовых работников торговли, то операторов кол-центров, то ещё ряд других категорий, делают очень вредное дело – разобщают рабочий класс, разделяют его, натравливают друг на друга его составные части. А ведь те же классики не зря провозглашали лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Впрочем, данная марксистская максима никак не отменяет того факта, что с разными группами трудящихся требуется работать с обязательным учётом их особенностей.

Для начала давайте вспомним, почему рабочий класс (и его сконцентрированное на промышленных предприятиях ядро, пролетариат) считается революционным.

Каким раньше был рабочий класс?

Ну тут всё просто. С самого начала своего существования пролетариат не просто боролся, но и стремился к объединению – для того, чтобы борьба была более эффективной. 

«Сначала борьбу ведут отдельные рабочие, потом рабочие одной фабрики, затем рабочие одной отрасли труда в одной местности против отдельного буржуа, который их непосредственно эксплуатирует» - писали К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии». И ещё из того же источника: 

«Рабочие начинают с того, что образуют коалиции против буржуа; они выступают сообща для защиты своей заработной платы. Они основывают даже постоянные ассоциации для того, чтобы обеспечить себя средствами на случай возможных столкновений. Местами борьба переходит в открытые восстания».

Заметьте, рабочие сами в ходе собственной борьбы приходят к необходимости повышения степени организованности. На уровне выдвижения экономических требований не нужен никакой знаток теории, приходящий извне, для того, чтобы научить рабочих бороться за свою зарплату и улучшение условий. «Пролетарское движение есть самостоятельное движение огромного большинства в интересах огромного большинства» (там же).

По мере своего развития борьба рабочего класса приобретает политический характер и превращается в открытую революцию для низвержения буржуазии. Но самый ранний исторический революционный образ пролетариата, ещё даже до зарождения марксизма, складывался из направленности рабочих на борьбу.

В книге «Положение рабочего класса в Англии» Ф. Энгельс писал: 

«Почему же рабочие объявляют стачку даже в таких условиях, когда бесполезность этой меры ясна для каждого? Да просто потому, что рабочий обязан протестовать против снижения заработной платы, даже против самой необходимости этого снижения, потому что он обязан заявить, что он, человек, должен не применяться к обстоятельствам, а, наоборот, приспособлять обстоятельства к себе, к человеку, потому что молчание рабочего означало бы примирение с этими обстоятельствами, признание за буржуазией права в периоды процветания торговли эксплуатировать рабочего, а во время застоя обрекать его на голодную смерть».

Именно развитие таких качеств позволило рабочему классу преодолеть все запреты и привело к созданию крупных профессиональных объединений и боевых пролетарских партий, к развитию революционной теории, к победе Октябрьской революции в 1917 году, к созданию мирового коммунистического движения и системы социалистических стран в ХХ веке. 

Класс боролся, стремился к победе, ошибался и проигрывал, но вновь собирался с силами к новой борьбе. Как раз такой рабочий класс известен нам, коммунистам, знакомым с теорией и историей.

Наблюдая растущее рабочее движение, Ленин и другие революционеры-марксисты изучали статистику забастовочного и протестного движения пролетариата. Это давало понимание, в каком состоянии находится класс, показывало, насколько он готов к борьбе.

А цифры были вполне красноречивые. Например, в работе «Стачки в России» (ПСС, т. 24, стр. 214-218) Ленин оперирует данными, взятыми из официальной статистики.

Из приведённых там таблиц можно узнать, что в предреволюционном 1904 году в России прошло 68 стачек, участвовали в них 24 904 рабочих. 1905 год - первый год Первой русской революции - дал 13 995 стачек с 2 863 173 участниками. После поражения революции к 1910 году стачек стало меньше, 222 за год, и в них участвовали 46 623 человек. Но потом опять пошёл подъём, в 1912 году прокатилось 1918 стачек, в которых приняли участие 683 361 забастовщиков.

Также нужно учесть, что к моменту начала Первой мировой войны индустриальные рабочие насчитывали около 3,5 миллиона человек, а вместе с рабочими железнодорожного и водного транспорта составляли 9,5 миллиона человек. Получается, что бастовать умели до трети от численности всех рабочих (в 1905 году 2 863 173 человек), а многие участвовали в стачках и других радикальных акциях протеста не по одному разу.

Кроме того, мы знаем, что даже стачки не были самой радикальной формой протеста рабочих того времени. В ходе революции 1905 года часто и в разных промышленных центрах происходили баррикадные бои с применением оружия. Апогеем уличных стычек рабочего класса с силами буржуазии и правительства стало Декабрьское вооружённое восстание в Москве. Но и после Первой русской революции баррикадные бои и стычки случались не однократно. Известен «Ленский расстрел», в ходе которого войскам царского режима приказали стрелять в протестующих рабочих. В 1912, 1913 и 1914 годах, вплоть до начала Первой мировой войны, в Петербурге и других промышленных городах уличные баррикадные столкновения являлись обычным делом. Также с 1905 года рабочие научились создавать Советы рабочих депутатов – революционную форму объединения сознательных пролетариев.

Видя такой размах рабочего движения, не трудно понять, что массы рабочих России в начале ХХ века были настроены по-боевому и умели действовать организованно, что опыт классовой борьбы очень хорошо накапливался, и что у пролетарской революции ещё задолго до её начала имелись основания и перспективы. Именно так выглядел подъём рабочего движения в России начала ХХ века. Похожая картина наблюдалась в других странах, где рабочий класс пытался поставить вопрос о пролетарской революции.

Что с организованной классовой борьбой сейчас?

А теперь можно посмотреть на сегодняшний характер классовой борьбы и на то, как в ней участвует рабочий класс нашего времени. Приведём некоторые российские реалии.

По данным на 2018 год в России по рабочим специальностям трудятся примерно 25 миллионов человек, это треть экономически активных граждан (по другим данным, рабочих до 38 миллионов – такой разброс в оценках численности РК вероятно связан с размытым критерием – кого считать рабочими). Чаще всего рабочие заняты на транспорте и в сфере связи (15,3% всех рабочих), в строительстве (15,1%) и торговле (14,7%). К 2023 году общее число рабочих могло измениться, но не настолько, чтобы существенно поменялось соотношение с общим количеством населения РФ – на 2023 г. в стране проживают примерно 146 миллионов человек.

Ресурс  «zabastcom» приводит статистику по трудовым конфликтам на 2022 год, откуда следует, что за отчётный период  в стране зарегистрировано 574 трудовых конфликта (во всех формах, от забастовок, до обращений в суд). Непосредственно забастовок в этом общем количестве 50, плюс ещё 47 частичных забастовок (в этом случае речь идёт скорее всего об «итальянских» забастовках, при проведении которых рабочие формально не прекращают работу, но делают всё согласно инструкции, в результате чего работа встаёт). Таким образом, за 2022 год рабочими проведено около 100 акций протеста, требующих  от трудового коллектива организованности и слаженной протестной деятельности.

Найти общее количество участников обоих видов забастовок за 2022 год – задача нетривиальная. Многие центры мониторинга трудовых конфликтов фиксируют общее количество трудовых конфликтов, но не их размах. Однако сайт ФНПР даёт информацию, что в 24 забастовках 2022 года было потеряно 16200 рабочих дней. На одну забастовку получается примерно 675 человеко-дней. Если предположить, что все забастовки в году длились всего один день, то и среднее количество участников можно считать за 675. Теперь если мы это число умножим на 100 (количество забастовок в 2022 году по данным «zabastcom»), то получим 67500 человек. Это одна трёхсотсемидесятая часть от общего количества рабочих (всего в России более 70 миллионов занятых, но в этом количестве присутствуют не только рабочие. Мы же предположим, что бастуют только люди рабочих профессий. И также сделаем допущение, что бастовали всегда разные люди, а не одни и те же).

То есть, по самым завышенным оценкам, только один рабочий из 370 в 2022 году имел какое-либо отношение к организованным акциям протеста трудящихся (на самом деле, если не делать вышеуказанных допущений, это соотношение ещё больше не в пользу сегодняшнего организованного рабочего движения).

В России 1133 города разной величины, более трёх миллионов юридических лиц. Если предположить, что забастовки равномерно были распределены по стране, то этот вид акций протеста происходил только в одном из 11 городов и в очень незначительном от общего числа количестве предприятий. Не сложился и какой-либо центр протестной активности, где происходила бы концентрация существенного числа забастовок из общего их количества.

По данным того же «zabastcom», в 2022 году трудовых конфликтов было больше, чем в предыдущем году. Получается, что сейчас мы имеем тренд на увеличение количества акций протеста. Но из приведённых данных понятно, что данный тренд имеет, к сожалению, все признаки статистической погрешности.

Какие же главные выводы следуют из всех этих цифр?

Забастовки крайне редки в наше время, опыт организованной борьбы не накапливается. Количество рабочих, хотя бы раз в жизни бывших участниками борющегося трудового коллектива, крайне незначительно. Да и без цифр, просто общаясь с рабочими разных предприятий, можно уяснить – о классовых союзах и стачках помышляет абсолютное меньшинство из них.

То, что мы видим – это и есть упадок рабочего движения, позволяющий утверждать, что трудовой народ сегодняшней России не готов к организованной борьбе.

Некоторые наблюдения

Навскидку можно привести несколько особенностей современного рабочего класса России.

- Массовое нежелание рабочих вести даже экономическую борьбу. Люди устраиваются на работу, сталкиваются с низкими зарплатами и другими ущемлениями своих прав, но совсем не спешат протестовать. Если поговорить с любой категорией трудящихся и спросить, готовы ли они бороться и требовать улучшений, то очень редко, кто ответит утвердительно. Ещё реже встретим тех, кто действительно борется.

- Неумение объединяться для борьбы даже за самое малое. Казалось бы, что группа всегда сильнее и даже выглядит весомее, чем одиночка. Но рабочие нашего времени не просто не умеют выступать как коллектив с требованиями к «работодателю», а часто даже избегают такого поворота событий.

- Нежелание усваивать классовые традиции борьбы. Никакие разговоры с рабочими обычно не приводят к признанию ими своей преемственности с теми пролетариями, которые когда-то строили баррикады и создавали Советы. Мы, коммунисты знаем, что даже обычный независимый профсоюз – это уже большая сила для борьбы рабочих за свои элементарные права. История на нашей стороне, а современные рабочие (за редким исключением) с этим не согласны. Попробуйте их убедить.

- Нежелание причислять себя к рабочему классу. Многие живущие от зарплаты до зарплаты настолько далеки от всякой классовой борьбы, что даже рабочими себя не считают. Можно быть водителем, токарем, или, например, крановщиком. И при этом осознавать себя свободным горожанином, будущим бизнесменом, представителем «среднего класса» и вообще кем угодно. Но только не рабочим. К сожалению, это явление сейчас распространено. Работать с такими, не осознающими свою истинную классовую принадлежность людьми, особенно трудно.

- Нежелание идти на обострение, когда это необходимо. Обычная картина: на предприятии группа энтузиастов решает выступить за очевидно нарушенные права коллектива, администрация тут же начинает «прессовать» активистов, а основная масса рабочих наблюдает за происходящим со стороны. Энтузиастам могут даже посочувствовать в курилке, но действиями не поддержат – не хотят сами идти на обострение с начальством. Вся эта печальная картина заканчивается травлей или увольнением «выскочек». А оставшаяся на предприятии масса работников делает молчаливый вывод – нечего было и выступать. То есть отказываются от борьбы даже при явной несправедливости со стороны «господ» капиталистов. Тут можно вспомнить и политические примеры. Отказ широких масс от борьбы против людоедской пенсионной «реформы» в 2018 году привёл к лёгкому воплощению задуманного со стороны господствующего режима. Мы, коммунисты, разве не призывали людей выходить на улицы? Может быть мы виноваты, что громче не кричали? Не надо строить иллюзий. Нас слышали все. Но только лишь опыт классовой борьбы помогает развеять туман буржуазной пропаганды и даёт возможность адекватно оценивать все лозунги. Не имея такого опыта, тысячи окружающих нас рабочих предпочли внимать аргументам буржуазии, а также сладким речам представителей КПРФ, которые вместе с СР разыграли спектакль с попытками организации референдумов, однако в итоге слили этот референдум и по факту подыграли действующему режиму. Буржуазия и прислуживающие ей оппортунисты удержали людей от обострения, но и сами трудящиеся показали, что они всё ещё полны ложных надежд на парламент и демократию.

Конечно, на всё это можно возразить, вспомнить, что в России есть и борющееся коллективы и боевые независимые профсоюзы. Да, мы видим, они есть – но в ничтожном количестве. Капля в море. Основная масса трудящихся на текущий момент не осознаёт потребности в адекватном понимании окружающей действительности и просто в элементарной организованности. 

Класс-в-себе и класс-для-себя

Зачастую марксисты используют совсем странные термины, да ещё и трактуют их по-разному, в зависимости от выбранных теоретических школ и глубины познаний.

Когда представители РКРП говорят, что рабочий класс сейчас является классом-в-себе, то имеют ввиду то, что он пока не осознаёт себя классом, а отсюда и не стремится к единению. Он в основной своей массе не видит своих классовых интересов, не является субъектом политики, не умеет объединяться даже в самые элементарные клеточки коллективной борьбы и является, по сути, пока ничем внутренне не скреплённой социальной группой, обобщённой термином «рабочие».

Даже в этом состоянии полнейшей разобщённости классовая борьба продолжает тлеть, но для работников она обычно носит характер индивидуального сопротивления: смена работы, споры с начальством, судебные тяжбы, мелкий саботаж.

Если в определённой стране и в определённый исторический момент организованная борьба хотя бы понемногу разогревается и опыт в среде трудящихся накапливается, то постепенно безмолвная масса трудящихся превращается в нечто другое – в то, что и было когда-то на прежнем историческом этапе описано классиками. Когда конкретный коллектив сплачивается и доходит до определённой стадии единства, то капиталисты (или представляющие их интересы администраторы) уже не могут с привычной лёгкостью надавить на рабочих лидеров. Если борющийся коллектив один – его рано или поздно всё же задавят в назидание другим «бунтарям». Но в случае распространения организованного подъёма на множество коллективов, происходит самый настоящий качественный скачок. Постоянная экономическая борьба становится естественным состоянием в рабочей среде. 

Развитое состояние этой борьбы – с профессиональными и отраслевыми союзами, со стачками, многотысячными манифестациями и даже с общенациональными забастовками – это важная веха в развитии рабочего класса. В начале ХХ века российский пролетариат подошёл к примерно такому уровню перед Первой русской революцией 1905 года. В наше время рабочий класс целого ряда европейских стран постоянно демонстрирует миру своё умение применять все перечисленные формы единства и средства давления на буржуазию.

Из современной России достижение такого уровня классового сплочения видится чуть ли не началом новой социалистической революции. Мы мечтаем об этом, агитируем рабочих создавать профсоюзы и выходить на улицы с экономическими требованиями.

Однако, никогда нельзя забывать, что у рабочих есть два круга интересов, которые могут вступать друг с другом в противоречия. Во-первых, это чисто корпоративные экономические интересы, которые даже не нуждаются в каком-то особом осознании. Рабочий и так понимает, что зарплата должна быть выше, условия труда лучше, а жизнь устроенной. Если капитализм это обеспечивает, то и бороться с ним, получается, незачем. Рабочие требуют для себя большей доли при распределении имеющихся благ, и борьба за эти корпоративные интересы со временем выходит на организованный профсоюзный уровень.

-----------------------------------------------------------------------------------------

Примечание. По одному из самых широких определений, корпорация – это группа людей, объединённых общими экономическими интересами. В работе «Что делать?» В.И. Ленин писал: 

«Очень часто экономическая борьба рабочих бывает связана (хотя и не неразрывно) с политикой буржуазной, клерикальной и проч., как мы уже видели. Положения «Раб. Дела» верны, если понимать под политикой политику тред-юнионистскую, т. е. общее стремление всех рабочих добиваться себе от государства тех или иных мероприятий, направленных против бедствий, свойственных их положению, но еще не устраняющих этого положения, т. е. не уничтожающих подчинения труда капиталу. Это стремление действительно обще и английским тред-юнионистам, враждебно относящимся к социализму, и католическим рабочим, и «зубатовским» рабочим, и проч.» (ПСС, Т. 6, стр. 42)

И ещё: «А ведь немного надо бы подумать, чтобы понять, почему всякое преклонение пред стихийностью массового движения, всякое принижение социал-демократической политики до тред-юнионистской есть именно подготовление почвы для превращения рабочего движения в орудие буржуазной демократии. Стихийное рабочее движение само по себе способно создать (и неизбежно создает) только тред-юнионизм, а тред-юнионистская политика рабочего класса есть именно буржуазная политика рабочего класса. Участие рабочего класса в политической борьбе и даже в политической революции нисколько еще не делает его политики социал-демократической политикой» (ПСС, Т. 6, стр. 96).

Таким образом, подобное поведение рабочего класса хорошо описал ещё Ленин. Называя поведение рабочего класса на определённой стадии его развития корпоративным, мы не вводим новый термин, а лишь имеем ввиду, что класс находится под влиянием тред-юнионизма в том виде, как это явление описал Ленин.

-------------------------------------------------------------------------------------------

Носители корпоративно-ограниченного сознания могут проявлять жёсткое конкурентное поведение к другим отрядам рабочего класса, например, к гастарбайтерам. И ни о какой революции здесь речь пока не идёт. К продаже своей рабочей силы можно относиться как к продаже любого другого товара. И тут всё правильно – рабочий класс чувствует свою силу и использует своё монопольное положение для борьбы, но пока, к сожалению, не против капитализма. С точки зрения рынка труда профсоюзы – это специфические торговые предприятия для организации выгодной продажи рабочей силы. Интересы данной торговли могут рассматривать даже рабочую солидарность как всего лишь инструмент, в каких-то случаях выгодный, а в каких-то нет.

Те профсоюзы, которые мешают деятельности коммунистов, культивируют среди рабочих отношение к классовой борьбе как к средству повышения экономических выгод, т.е. корпоративное поведение.

Но в это же время у рабочих есть – и это уже во-вторых – интересы коренные, классовые, которые связаны с полным разрушением системы эксплуатации, с борьбой против капитализма за социализм. Когда мы говорим о классовом сознании рабочих, мы подразумеваем их переход именно на этот уровень понимания действительности.

По сравнению с неорганизованными рабочими, не умеющими выступить за самое малое, те их собратья по классу, кто достиг организованного уровня борьбы за корпоративные интересы, выглядят едва ли ни как тот самый исторический пролетариат, вышедший из эпохи революционного подъёма.

Но мы, коммунисты, не должны очаровываться корпоративным уровнем сознания. История знает немало примеров, когда корпоративно ограниченные рабочие вступали в открытое противостояние с трудящимися, вышедшими на уровень подлинного классового сознания. Классический пример – контрреволюционное ижевско-воткинское восстание 1918 года. Более свежие примеры: польские докеры из профсоюза «Солидарность» или советские шахтёры времён перестройки, требовавшие расширения рыночных отношений (и в итоге ради призрачных выгод потерявшие всё).

Нет никаких сомнений – и современная история этому вполне является доказательством – развитая экономическая борьба это, пусть и важная, но далеко не достаточная ступень для социальной революции. К смене одного буржуазного правительства на другое такой подъём привести может. К замене капитализма на социализм – нет. Коммунисты должны готовиться к работе в профсоюзах, не питая иллюзий об их совсем не революционной сущности.

Не осознавший свои коренные политические интересы рабочий класс, будь он как угодно опытен в деле проведения экономической борьбы (даже в высших её формах) остаётся не зрелым для борьбы за социализм классом, на полпути не дошедшим до подлинного классового сознания, готовым питаться буржуазными иллюзиями и поддающимся на провокации со стороны господствующей буржуазии. Это промежуточное состояние созревания класса – уже не толпа одиночек, не класс-в-себе, но ещё не класс-для себя. 

Корпоративное сознание – это необходимая ступень на пути к классовому сознанию. Но корпоративная стадия должна быть преодолена, и сложность этого перехода может быть большим препятствием для дела революции.

Для нас, современных марксистов, проблема рабочего класса, застрявшего в целом ряде развитых стран на корпоративном уровне, заключается в том, что это уже длится десятилетиями.

Известно явление: империалисты где-то с середины ХХ века откровенно подкармливали трудящихся своих стран за счёт сверхэксплуатации третьего мира. Попавшие в такое клиентское состояние рабочие перестали (на время) быть частью мирового пролетариата, превратились в бытовом плане в мещан. Вся их развитая борьба свелась к требованию у своей империалистической буржуазии большей доли от грабежа неоколоний. Ждать солидарности со своими собратьями по классу от большинства обуржуазившихся рабочих империалистических стран пока, к сожалению, не приходится. Это не значит, что солидарности совсем нет, но её проявления сейчас настолько слабы, что ни на что не влияют.

Что касается России, то её ныне господствующие слои не смогли реализовать свои амбиции и присоединиться к пулу стран, грабящих весь остальной мир. По этой причине говорить здесь про «подкорм» рабочих буржуазией не приходится – нет того награбленного за границей продукта, которым бы местные олигархи и чиновники могли «от щедрот» делиться с трудовым народом.

И поэтому, с большой вероятностью, грядущая стадия развитой экономической борьбы и корпоративное сознание не остановят надолго развитие нашего рабочего класса. Не так уж сытно будет нашим рабочим на этом профсоюзно-забастовочном этапе.

Однако коммунисты должны отдавать себе отчёт, что ожидающий нас всех впереди профсоюзный бум не станет – и просто не может стать! – началом революции. Он даст лишь приближение к ней.

И что же тогда ждёт нас там, на подъёме экономической борьбы? Профсоюзы с успехом могут вписаться в мир буржуазной политики, а профлидеры умеют не без пользы для себя принимать парламентские правила игры. Обычный подкуп срабатывает в большинстве случаев. Профлидеры как бы говорят буржуазии: «Видите за нашей спиной готовые к стачкам коллективы? Мы умеем с ними разговаривать на одном языке, а вы нет. Дайте денег и подобающий статус нам – и киньте подачку рабочим массам. И тогда мы, рабочие и их вожаки, не будем якшаться с коммунистами и прочими революционерами».

Всё это не досужие размышления автора, а, к сожалению, доступный всем для изучения опыт взаимодействия рабочей аристократии и профлидеров с буржуазией.

«Профсоюзы были гигантским прогрессом рабочего класса в начале развития капитализма, как переход от распыленности и беспомощности рабочих к начаткам классового объединения. Когда стала вырастать высшая форма классового объединения пролетариев, революционная партия пролетариата (которая не будет заслуживать своего названия, пока не научится связывать вождей с классом и с массами в одно целое, в нечто неразрывное), тогда профсоюзы стали неминуемо обнаруживать некоторые реакционные черты, некоторую цеховую узость, некоторую склонность к аполитицизму, некоторую косность и т. д.» (В.И. Ленин, «Детская болезнь «левизны»  в коммунизме», ПСС, Т. 41, стр. 33).

Отсюда видно, что даже умеющие соединяться в союзы и бастовать рабочие – не такая уж простая для марксистов аудитория. Нас примутся изгонять с профсоюзных митингов и сами рабочие будут нам в лицо говорить, что они борются всего лишь за зарплату и коллективный договор, а со всякими экстремистами не хотят иметь ничего общего. Буржуазия сумеет идеологически обработать большинство экономических стачечников.

Но всё равно в этих условиях заниматься агитацией и пропагандой можно будет гораздо эффективнее, чем сейчас. Почему? Да потому, что даже экономическая организованная борьба пробуждает классовое сознание. Даже если вы, обычные работяги, не хотите никакого коммунизма, а просто вышли побастовать за улучшение условий труда, то всё равно вы смещаетесь к пониманию: рабочие – это один класс, а буржуазия – другой.

В данный момент мы, коммунисты, способны выцеплять из массы аполитичного трудового народа лишь единицы людей (можно сказать, редких «прозревших») для участия в работе наших партийных организаций. А в ситуации развитой экономической борьбы появится шанс создать ядро, авангард рабочего класса, необходимый субъективный фактор будущей революции.

И поэтому сегодня вся наша работа должна быть направлена не на попытку немедленного подъёма класса на свержение капитализма (в имеющихся условиях это невыполнимо, и за 32 года существования современной России в этом можно было убедиться). А на будущий подъём и на создание внутри массы трудящихся пролетарского авангарда. Это никак не означает, что мы должны свернуть или ослабить коммунистическую пропаганду, агитацию и марксистское просвещение рабочего класса. Но мы должны ясно осознавать задачи и цели этой агитационной и пропагандистской работы на текущем этапе. Ленин на этот счёт говорил, что задача коммунистов – слиться с повседневной жизнью и борьбой масс.

Борющийся коллектив – минимальная клеточка рабочего класса

В нашей стране миллионы рабочих, они повсюду. Они не просто занимаются трудом, но ещё и активно участвуют в общественной жизни. Рабочие спорят, пишут, выступают, массово участвуют в общении на различных онлайн-площадках и соцсетях. Часто можно услышать фразы, похожие на «я рабочий, и я считаю…» или «мы рабочие и мы считаем». Также не редко левые политики или даже коммунисты делают заявления чуть ли ни от имени рабочего класса. Ну или просто говорят, что знают мнение рабочих по какому-то вопросу.

Может сложиться мнение, что рабочий класс – это сумма отдельных рабочих. И если кому-то известны мысли по какому-то вопросу одного или нескольких из них, то, соответственно, перед нами уже есть классовая позиция. Это в корне не верно.

Сами по себе отдельные рабочие могут быть каких угодно взглядов. Если мы начнём случайно опрашивать представителей рабочих профессий, то сможем найти среди них не только коммунистов и прогрессивных людей, но ещё и сторонников существующего в России режима, массу различного рода либералов и консерваторов, даже националистов и монархистов. Немало среди рабочих людей, имеющих конформистское мировоззрение или попросту аполитичных, далёких от всяких политических убеждений и живущих ради устроения мещанского счастья.

И всё это ни о чём не говорит. Точнее говорит ровно об одном – все эти миллионы российских рабочих пока ещё не научились в новых условиях вместе выступать за свои классовые интересы.

Но и сами эти классовые интересы могут быть осознаны рабочими не в ходе прочтения книг по марксизму, а в первую очередь, в ходе сложных трудовых конфликтов, требующих от рабочих коллективного участия. Марксизм гораздо легче усваивается пролетариатом, уже ведущим организованную классовую борьбу с буржуазией, а не в индивидуальном порядке. Более того, марксизм будет затребован рабочим классом при достижении им определённой стадии классовой борьбы, когда борющимся трудовым коллективам понадобится выстраивать не только локальную тактику, но и общую стратегию. На этом уровне развитие борьбы будет неразрывно связано с деятельностью революционной пролетарской партии.

Когда мы говорим о борющемся коллективе, то имеем ввиду группу работников одного предприятия, цеха или какого-то хозяйственного подразделения, связанных (как минимум) общими экономическими интересами и вынужденными в силу сложившихся обстоятельств вместе, сообща выступать против администрации предприятия, собственников или их представителей. В этих обстоятельствах рабочие изначально разных взглядов сталкиваются с необходимостью демократическим путём обсуждать и решать возникшие острые вопросы, а потом, когда решение принято, выбирать из своей среды вожаков и действовать в своих общих интересах.

Вот именно такой борющийся коллектив (а не любой коллектив!) является минимальной клеточкой рабочего класса, преобразующей мнения своих участников в общую выверенную демократическим обсуждением и голосованием позицию. Эта позиция может быть правильной, а может быть ошибочной. Но это уже позиция части рабочего класса, его минимальной клеточки, борющегося трудового коллектива.

Говорить о мнении рабочего класса и о классовой позиции можно только там, где существуют такие клеточки. Они могут находить друг друга и соединяться для более масштабной и организованной борьбы, принимать решения не только по частным, но и по общим и политическим вопросам. Но в любом случае, самой первой основой рабочего класса являются организованные для борьбы трудовые коллективы.

На предприятиях или в населённых пунктах, в которых отсутствуют такие классовые клеточки, рабочий класс никак не представлен, а его мнение не знает никто, так как оно даже не может быть сформировано ввиду отсутствия классовых минимальных структур. Даже если на этих предприятиях и в этих городах трудятся и живут многие тысячи рабочих, ситуация остаётся ровно той же – до тех пор, пока обстоятельства не приведут к формированию борющихся трудовых коллективов.

Борющийся трудовой коллектив – это субъект классовой борьбы. Он обсуждает вопросы, он принимает решения, он действует, он отступает или наступает, он реагирует или бьёт на опережение. Иногда коллектив может стать борющимся на короткое время одного трудового конфликта. Тогда в этом месте рабочий класс вспыхивает как субъект вначале конфликта и гаснет как субъект, когда конфликт заканчивается (не важно чем, победой или поражением). 

С организацией независимых профсоюзов рабочий класс обретает субъектность длительного характера. Кстати, в этом и заключается фокус для многих рабочих, ранее даже не задумывавшихся о какой-либо классовой борьбе. Только что вы были сами по себе, но вдруг вы уже часть борющегося рабочего класса. Вы хотели просто побольше денег и уверенности, но тут вам приходится уже решать, как противостоять классовому давлению со стороны буржуазии и буржуазного государства (тот самый корпоративный уровень). Именно здесь в ходе борьбы появляются условия для зарождения классового сознания, то есть адекватного понимания своего классового положения, революционных целей и задач классовой борьбы и перспектив борьбы.

На нынешнем историческом этапе, когда появление борющихся трудовых коллективов в нашей стране явление редкое и временное, задача коммунистов – поддерживать участвующих в классовом противостоянии рабочих всеми доступными способами, помогать закреплению и накоплению опыта борьбы, содействовать соединению сил разных борющихся коллективов.

Это ещё не всё

По вопросу субъектности рабочего класса в левой среде и даже среди коммунистов существует несколько укоренившихся заблуждений.

Заблуждение первое: «Рабочий класс сохраняет субъектность, даже если борющихся трудовых коллективов на данный момент нет в наличии»

Здесь мы имеем дело с наделением рабочего класса мистическими способностями. Без постоянного процесса согласования и координации ни одна социальная группа не может действовать как единое целое.

Субъектность – это способность осознавать свои конкретные интересы и действовать самостоятельно. Все встающие перед коллективом вопросы могут быть более-менее эффективно отработаны только при выработке общей позиции на собрании коллектива, при учёте всех точек зрения его участников. По каждому вопросу может быть какой угодно разброс мнений, и только в прениях и спорах рождается решение – либо единогласное, либо компромиссное. Особенность демократии в трудовом коллективе такова, что здесь недостаточно для принятия решения иметь простое большинство. Не учёт мнения меньшинства не редко приводит к расколу коллектива, и обычно все это понимают. И тем большее значение имеют все эти долгие собрания, где рассмотрение даже простого вопроса может часами ходить по кругу, прежде, чем будет достигнут итог.

Без всей этой процедуры выработки решений каждый участник коллектива остаётся при своём мнении. И только магией можно объяснить, как рабочие будто бы могут действовать сообща, почти как единый организм, сохраняют субъектность, и имеют общую позицию по множеству вопросов без собраний, без демократических обсуждений и совместной борьбы. Если кто-то считает, что свою субъектность класс обретает за счёт бесед в раздевалках и курилках, тот не понимает, чем отличается обыденный, ни к чему не обязывающий обмен мнениями от процедуры обсуждения самых острых практических вопросов с принятием решения и избранием ответственных за его выполнение. 

Между просто возмущённым коллективом и коллективом, организованным для борьбы, проходит качественная граница. Первое – всего лишь взвинченная толпа, подчиняющаяся законам стихии, второе – уже рабочий класс. Не путать первое со вторым должен уметь каждый марксист.

Те левые, кто принимает за субъект не умеющую объединяться для борьбы за свои самые насущные интересы массу рабочих, впадают в тёмный идеализм, превращающий все усвоенные марксистские знания в набор неработающих религиозных догм. Таких горе-марксистов в наше время, к сожалению, много.

Заблуждение второе: «Рабочий класс может объединиться для борьбы не через трудовые коллективы, а другим способом»

Некоторые товарищи говорят: экономическая борьба и выступления трудовых коллективов – это уже прошедший этап. Рабочие, якобы, могут выйти на митинги и протесты, организоваться для сложной политической борьбы под руководством коммунистической партии без формирования простых классовых клеточек.

Конечно же, глупо отрицать, что существует множество форм классовых объединений. Тот же 1917 год показал, на что способны Советы рабочих и на что способна митинговая демократия. Но в Советы отправлялись делегаты, избранные трудовыми коллективами, в этом и есть суть Советов – органы власти, опирающиеся на рабочий класс, организованный по производственному признаку.

С митинговой демократией сложнее. Митинги с успехом проводятся даже без того, чтобы где-то рядом в трудовых коллективах велась борьба. И собрать на площади можно кого угодно – хоть рабочих, хоть не рабочих. 

Но представьте себе митинг, скажем в 1000 участников. Что обычно на таких мероприятиях происходит? Выступили, послушали, приняли резолюцию с требованием к властям и разошлись. Если это был митинг, на который люди сходились сами по себе, по объявлению или ещё как-то – это одна ситуация. Но если на данном митинге присутствовали люди, делегированные рабочими коллективами – здесь ситуация сильно отличается, мы имеем тут уже не просто 1000 случайных человек, а делегатское собрание в форме митинга. В первом случае, если власти проигнорируют требования митингующих, то ничего не произойдёт. Просто всем станет очевидно, что мнение простого народа руководящих «господ» не интересует. Во втором же случае коллективы, если они настроены решительно, а власти их «динамят», могут провести уже что-то более радикальное, чем митинг. Они организованы и способны действовать, в отличие от распылённых одиночек, никак не связанных между собой.

В 1998 году в стране сложилась кризисная ситуация. Широкое распространение имели невыплаты рабочим и без того нищенской заработной платы со стороны собственников предприятий. В мае в Печорском угольном бассейне и в Кузбассе началась Всероссийская акция протеста. 15 мая Транссибирская железнодорожная магистраль была перекрыта в районе г. Анжеро-Судженска. На рельсы вышло не менее одной тысячи шахтёров, пенсионеров, безработных и представителей бюджетных организаций. Они требовали отставки правительства Сергея Кириенко, прекращения закрытия предприятий без предварительного создания рабочих мест, погашения задолженности по зарплате и т. д. Увидев в перекрытиях эффективное оружие, трудящиеся других городов стали проводить подобные акции. На какое-то время в Кузбассе власть фактически оказалась в руках шахтерских стачкомов – именно они руководили акциями протеста. В целях собственного выживания ельцинский режим вынужден был создать правительство с участием членов умеренной оппозиции, которое, с одной стороны, запустило печатный станок и начало гасить задолженности по зарплате обесценившимися деньгами, а с другой, стало демагогией и видимостью уступок гасить волну рабочих протестов.

Кого же может повести против капитализма условная коммунистическая партия, без того, чтобы в подъёме участвовали радикально настроенные и организованные рабочие с предприятий? На площадях сойдётся масса распылённых горожан из разных слоёв, не имеющих опыта демократической выработки решений, не дисциплинированных, не понимающих до конца своей классовой принадлежности и необходимости решительно противостоять буржуазии. Из этих людей даже могут быть созданы комитеты по территориальному признаку, в которых окажутся разного рода случайные «активисты», с различными, а может быть, даже и чуждыми рабочему классу убеждениями. Признать эти структуры классовыми нельзя. Они, в лучшем случае, являются временным соединением в одних органах рабочих с мелкой буржуазией, пенсионерами и интеллигенцией.

Причём, «временный» - это здесь ключевое слово. Когда мы говорим про борющийся трудовой коллектив, то понимаем: он имеет предпосылки к длительной деятельности (хотя сейчас, по факту, длительное функционирование борющегося коллектива случается редко – такова особенность текущего этапа созревания класса). Наёмные работники, решая свои базовые жизненные потребности, устраиваются на работу, а там уже происходит их коллективное превращение в клеточку класса, в составную часть субъекта истории. Если же рассматривать свойства создаваемых на уличных акциях протеста комитетов, то не трудно увидеть, что люди здесь обычно проявляют активность лишь на время существования интереса. Ещё один важный момент: работать в уличных комитетах имеют больше возможности те слои населения, кому не надо ходить на работу, у кого много свободного времени. Это приводит к размыванию классовой сущности таких структур. Буржуазные силы могут  перехватить такой протест и направить его в совсем не нужную рабочим сторону.

В 2005 году, в момент народных выступлений против «монетизации льгот» в некоторых местах создавались «Комитеты спасения», бравшие на себя роль координаторов протестов. Несмотря на то, что акции могли кое-где носить радикальный характер (перекрытия дорог, принудительные беседы с главами администраций), буржуазный режим без труда смог погасить протесты видимостью уступок и средствами пропаганды. Протесты 2005 года были менее масштабными и решительными, чем акции 1998 года. Когда ельцинский режим почувствовал реальную опасность от «рельсовой войны», ему пришлось предпринимать экстраординарные меры с заменой правительства. В 2005 году ничто подобное путинским властям не понадобилось. Это связано, в том числе и с тем, что в основе протестов по невыплатам зарплат стояли борющиеся трудовые коллективы, а ядром выступлений против монетизации льгот были ранее незнакомые люди, вышедшие на улицы со своими требованиями.

И самое главное, почему именно пролетариат, то есть сконцентрированный на производственных предприятиях отряд рабочего класса, всегда считался в марксистской среде самым передовым и прогрессивным? Дело не только в концентрации на производствах, где гораздо легче организоваться для борьбы. Но ещё и в том, что производящий рабочий класс может это самое производство остановить, если на то будет его организованная воля. Вы хотите, граждане капиталисты, получать прибыли и исполнять контракты? А мы, рабочие, прекращаем работу и можем даже заблокировать предприятие. Для этого рабочим надо просто остановить производство и оставаться на своём месте.

Оцените, насколько сложнее менее дисциплинированным «рассерженным горожанам» сделать что-то такое же радикальное, например, перекрыть трассу (после событий 2005 года это ещё и уголовно наказуемо), если действие приходится повторять не в первый раз – возможно, по дороге потребуется выдержать уличные бои с серьёзными представителями силовых структур.

Мы знаем множество и других примеров из современной истории, когда популистские прогрессивные партии выводят на улицы миллионы людей, побеждают в выборах или по-другому пытаются решить назревшие в обществе противоречия. Но известно также, чем это всегда кончается – временным подъёмом и длительным откатом, связанным с разочарованием неорганизованных масс трудящихся. Вопрос о диктатуре пролетариата в таких событиях никогда даже не ставится. Да и не может быть поставлен.

Кто-то может возразить: а как же революция на Кубе, ведь там не было классического рабочего движения? К сожалению, опыт Кубы не может быть повторён, так как условия, в котором происходило то победное восстание, были слишком уникальными. Об этом впоследствии писали сами лидеры кубинской революции, например Че Гевара в статье «Куба – историческое исключение или авангард борьбы с колониализмом?»

Итак, какой вывод можно сделать по этому вопросу? Без своей классовой основы, борющихся трудовых коллективов, рабочий класс вряд ли сможет как-то эффективно организоваться для борьбы против капитализма и за социализм.

Заблуждение третье: «Классовая борьба не развивается потому, что коммунисты не научили рабочих бороться и объединяться для борьбы»

В левой среде периодически находятся люди, оставляющие партийную деятельность, семью, карьеру и уходящие работать на завод, поднимать рабочих на участие в профсоюзной борьбе, почти как когда-то народники уходили просвещать крестьян. Этот многократно повторенный социальный эксперимент показал, что если где-то и удаётся организовать локальные выступления рабочих, то только там, где люди уже и сами были близки к самоорганизации. В большинстве же случаев рабочие очень не охотно и лишь на короткое время поддерживали неожиданную инициативу. А бывало и так, что незрелые и робкие протестные шаги приводили к такому несоразмерному репрессивному удару со стороны буржуазии, что убеждали рабочих больше никогда не участвовать ни в профсоюзах, ни в других формах организованной борьбы.

По итогам всех этих малоуспешных инициатив можно изучать открывшуюся закономерность. Никакая попытка взбодрить трудящихся извне не даст положительного результата – до тех пор, пока сами рабочие не будут готовы к организованным выступлениям. Переход от разобщённости к организованности – дело самих людей труда. Речь идёт о миллионах рабочих в тысячах трудовых коллективах. Наличие или отсутствие классовой сознательности тут вообще не играет роли. Представьте, что вам выдали дрянную спецодежду или обсчитали за сверхурочные. Здесь не нужен коммунист с томиком Маркса наперевес. А нужны здесь лидеры, выдвинутые самой рабочей средой, а также нужны простые работяги, уставшие бояться репрессий со стороны администрации предприятия, понявшие, что своей прежней лояльностью они только подстёгивали «хозяев» экономить на издержках. Подобные вещи невозможно объяснить рабочим, придя откуда-то извне. Они послушают и даже, может быть, согласятся. Но преступят к организованной борьбе только тогда, когда увидят в том необходимость. Рабочий класс потому и является классом, что способен сам организоваться и стать субъектом. Однако для большинства людей борьба и обострение трудовых конфликтов – это не очень приятные дела. На такие шаги надо решиться, к ним не переходят так просто, прочитав листовку или вняв аргументам левого активиста. У рабочих семьи, кредиты, ответственность перед близкими. Профсоюзы и забастовки выглядят авантюрой для тех трудящихся, которые считают, что пока не исчерпали прежние способы выживания.

Форсировать процесс перехода к организованным формам невозможно. Классовая организованность должна вызреть. Когда Ленин говорил о соединении рабочего движения с марксизмом, рабочее движение уже вовсю бурлило. 

Всё вышесказанное по поводу данного заблуждения не означает, что не следует помогать рабочим организовываться или не стоит проводить среди них пропаганду профсоюзной деятельности. Всё это необходимо делать коммунистам. Надо только понимать, что зарождение тяги к объединению среди рабочих зависит не от нашего агитпропа, а от объективных вызревающих причин. Наша главная задача в этом процессе – помогать рабочим там, где они начали созревать к переходу к организованным формам борьбы.

Диалектика этапов развития рабочего класса

Итак, мы видим, что в своём развитии рабочий класс проходит четыре основных этапа:

1. Этап разобщённости и индивидуального выживания. Рабочие не умеют объединяться для борьбы, не хотят этого делать, а часто и не понимают – зачем? Распространены самые примитивные формы саботажа, индивидуальные жалобы и иски в суд, поиски «хороших» работодателей, уход от «плохих».
2. Обретение субъектности. Это качественный переход рабочих в состояние организованных форм борьбы. Массово формируются начальные клеточки рабочего класса, борющиеся трудовые коллективы. При развитии классовой борьбы разрастаются и другие формы: профсоюзы, профобъединения, рабочие Советы. Но начинается всё именно с борющихся коллективов. Обретя субъектность, рабочему классу предстоит ещё пройти по пути обретения классового сознания. Но прежде формируется корпоративное (ложное или по-другому, тред-юнионистское) сознание.
3. Корпоративное сознание. Класс (или его части) овладевает организованными формами борьбы и понимает, что с этими инструментами можно бороться за распределение ресурсов в свою пользу. Причём, борьба может вестись не только против буржуазии и буржуазного государства, но и против других отрядов рабочего класса, например, гастарбайтеров. В плане организованности рабочие на этом этапе могут дойти до высших форм борьбы, например, до общенациональной забастовки, забастовок солидарности и до массовых уличных боёв. Но нельзя этим очаровываться – корпоративно настроенные рабочие чаще всего ведут борьбу за улучшение своего положения при капитализме, но не против самого капитализма. Они наиболее эффективным способом продают свой товар, рабочую силу.
4. Развёрнутая и организованная классовая борьба на корпоративном этапе приводит рабочих к пониманию того, что все уступки со стороны буржуазии носят временный характер. Рано или поздно господствующие классы переходят к новым формам давления на рабочих. Как бы активно рабочие не боролись за место под капиталистическим солнцем, они по-прежнему остаются эксплуатируемым классом, а буржуазия – эксплуататорским. Пришедшие к такому пониманию рабочие открывают для себя марксизм, а марксисты находят в лице этих рабочих новых сторонников революционного учения. Революционная пролетарская партия становится во главе рабочего движения. Повторим, что классовое сознание есть адекватное понимание рабочими своего классового положения, революционных целей, задач классовой борьбы и её перспектив. Когда оно овладевает массами, то рабочие становятся готовы к историческому действию, то есть к революционному переходу к новой общественно-экономической формации. Процесс развивается так, что прежде революционными идеями овладевает меньшинство, а оно ведет остальных. Движение втягивает!

Было бы идеализмом думать, что даже в момент наивысшего революционного подъёма носителями классового сознания становятся все рабочие. Какая-то немалая часть и в этот момент продолжает держаться за своё корпоративное мировоззрение. Но для революции достаточно, чтобы из носителей классового сознания собралось крепкое, организованное и дисциплинированное ядро, способное повести за собой менее сознательных рабочих и другие слои трудящихся.

Подобное революционизирующее влияние оказывают корпоративно организованные рабочие на тех, кто ещё не обрёл субъектность и не научился создавать борющиеся трудовые коллективы.

Например, если в городе поднимается на стачку одно или несколько предприятий, то поддержать бастующих рабочих могут трудящиеся, сами ещё не умеющие объединяться.

Например, в 1998 году радикальные действия борющегося трудового коллектива «Выборгского ЦБК» поддерживали многие жители посёлка Советский, на территории которого находится предприятие. Подробнее о тех событиях на «Выборгском ЦБК» можно узнать на ютуб-канале «РКРП life».

Причины обратных переходов

История развивается не линейно и в определённые моменты возможны обратные переходы. Это касается и типов общества, и цивилизаций, а теперь, как мы видим, и развития рабочего класса.

После 1917 года в Советской России, а потом и в СССР авангард рабочего класса, наделённый классовым сознанием, был гегемоном по отношению ко всем остальным слоям общества. Корпоративное сознание и индивидуализм периодически проявлялись в рабочей среде, но этим тенденциям было трудно развиться вплоть до 60-х годов, когда в Советском Союзе начались первые рыночные реформы.

В какой-то момент оказалось, что советский рабочий класс уже не является в основной своей массе носителем классового сознания и сторонником социалистического строительства. Можно долго анализировать причины этого обратного перехода, но здесь мы их просто перечислим:

1. Первым шагом к потере советским рабочим классом своей фактической роли гегемона стало принятие в 1936 году новой советской Конституции, в которой был отменён принцип формирования Советов по производственным избирательным округам. Это уменьшало влияние рабочего класса на политику Советского государства. Проблема не ощущалась в период наличия в партии революционного руководства, но впоследствии трудящиеся всё более отстранялись от участия в политике, превращались из субъекта в объект.
2. Внедрение в советской плановой экономике рыночных механизмов, начиная с 1965 года (печально знаменитая косыгинская реформа). Если ваш главный стимул – не общественный прогресс, а желание получить больше денег, то вы неизбежно начнёте съезжать с коммунистического мировоззрения, даже если оно когда-то у вас имелось;
3. Отсутствие рабочей демократии в деле управления государством, отказ от диктатуры пролетариата. Вместо того, чтобы усиливать опору на низы, власть всё больше опиралась на узкие партийные и хозяйственные «элиты». В итоге у большинства трудящихся сформировалось отчуждение по отношению к социалистическому государству, «правим не мы, правят они»;
4. Рост мелкобуржуазных настроений, захлестнувший как существенную часть рабочего класса, так и советскую интеллигенцию. Этому должны были бы противостоять коммунистическая партия и наиболее сознательные слои рабочего класса, но вследствие предыдущих причин они уже не могли победить волну негативных тенденций.
5. У рабочих не оказалось своей партии. Та партия рабочего класса, которая была создана Лениным (прежде всего из передовых рабочих) и закалена в классовых боях при Сталине, фактически переродилась, перестала быть коммунистической, т.е. партией рабочего класса;
6. Длительное существование в благоприятной среде, в роли господствующего класса при отсутствии боевого авангарда и при назойливом внушении иллюзии окончательной победы социализма, привело рабочий класс к ликвидации его боевых навыков, к тому, что рабочие разучились определять своих классовых врагов, понятие классовой ненависти практически исчезло из их сознания.

Откатившееся назад сознание привело к закреплению корпоративного мировоззрения и индивидуализма в рабочей среде. В конце горбачевской перестройки рабочие коллективы нередко требовали расширения рыночных отношений, экономической и юридической самостоятельности предприятий, не видя в этом явные шаги к реставрации капитализма. В итоге в стране победила контрреволюция, установился капиталистический строй, в котором вполне закономерно буржуазия господствует над экономикой и над причинами образования рабочего класса.

Далее, мы видим, что деградация рабочего класса на этом не остановилась. Почему? Вот несколько причин:

1. Деиндустриализация. Там, где заводы подверглись уничтожению со стороны новых «хозяев», рабочие подверглись деклассированию. Коллективы, даже готовые к борьбе, распадались; деградации способствовало повсеместное падение технических условий производства.
2. Глобализация экономики. В 90-е годы страны бывшего СССР стали частью мирового капиталистического рынка, который в тот момент развивался в сторону свободного перемещения капиталов. Для рабочих не только России, но и всего мира это означало, что развитие классовой борьбы приводит к закрытию предприятий «хозяевами» и выводу производства в другие регионы мира, где эксплуатация рабочих менее проблематична для буржуазии. В таких условиях забастовки ведут не к улучшению положения трудящихся, а к потере рабочих мест и разорению. Также ухудшению положения рабочих способствует организация буржуазией конкуренции между трудящимися, завоз дешёвой рабочей силы (гастарбайтеры и рабочие с периферии). 
3. Деморализация от крушения социалистической системы. После 1991 года, когда СССР был разрушен, буржуазная пропаганда прочно господствовала, выставляя любую организованную классовую борьбу как нечто маргинальное и противоестественное. Долгое время сама принадлежность к рабочему классу считалась признаком неудачника;
4. Развитие буржуазных иллюзий в рабочей среде. В период «путинских нулевых», когда наблюдался некоторый экономический подъём, многие рабочие отказались от классовой борьбы и с головой ушли в личное обустройство. У многих тогда сложились иллюзии о том, что такой образ жизни является нормальным и единственно правильным. При ухудшении экономической ситуации такие иллюзии обычно рушатся.
5. Организованное давление со стороны буржуазного государства. Помимо прямой антирабочей политики властей, вносится разлад в ряды самого рабочего движения. Созданы оппортунистические партии, внешне похожие на коммунистические и левые (КПРФ, СР, «Коммунисты России»), которым открыт доступ к СМИ, в федеральный и региональные парламенты. Задача этих партий – разрушать организованное сопротивление трудящихся, сеять парламентские иллюзии, гасить протестные настроения.
6. С помощью административных и законодательных мер все классовые организации трудящихся выдавлены с легального выборного поля. В 2020 году лишена регистрации политическая партия РОТ ФРОНТ (коалиционная структура, куда входила и РКРП), единственная в легальном поле отражающая интересы рабочих. 

Что нас ждёт впереди? Почему должен произойти новый подъём рабочего класса?

Подведём итоги. Сегодняшний рабочий класс России находится в определённой исторической яме, имеющей свои объективные причины. При этом рабочий класс не остановил своего развития, точечно показывает готовность к борьбе, но пока, конечно, в своей массе не преодолел откат на самый низший уровень развития, в котором организованная борьба является большой редкостью.

Почему коммунисты считают, что впереди нас всех ожидает подъём рабочего движения?

Разворачивающийся мировой кризис может быть растянут на годы. Но уже сейчас очевидно, что так называемая глобализация, характеризующаяся свободным перемещением капиталов, практически разрушена. 

Мировой империалистический центр во главе с США запустил санкционную дубинку и вместе с этим разрушил основы своего могущества, ослабив доверие к мировой резервной валюте.  Прежняя стратегия многих стран с ориентацией на мировой рынок уже не выглядит однозначно выигрышной. А обложенные санкциями экономики Ирана и России не проваливаются в кризисный ад, а даже показывают тенденцию к росту. Возможности переезда целых отраслей промышленности из одной точки мира в другую, как это было в прежние докризисные времена, существенно ослаблены. Без прежних условий глобализации местное производство может поднять голову, и тогда классовая борьба в её классических организованных формах имеет хорошие шансы к возрождению.

Все другие вышеперечисленные причины, способствующие временной деградации рабочего класса, постепенно уходят. При этом всё более обостряется главное противоречие капитализма, несоответствие общественного характера производства и частного характера присвоения. Это нарастающее противоречие должно неизбежно разрешиться качественным революционным скачком к новой общественно-экономической формации. 

Все эти процессы позволяют надеяться на новый виток мировой революции, на новый исторический выход трудящихся масс, в котором рабочий класс России, страны, так и не потерявшей своё индустриальное значение, не может не принять самое активное участие.

Понимая текущий момент и механизм развития рабочего класса, коммунисты должны учитывать необычность ситуации в мире. Если раньше промышленная буржуазия всегда была главным врагом трудящихся, то сейчас у рабочих России есть враги и пострашнее – те, кто готов ввергнуть страну в новый виток деиндустриализации и распада, что неизбежно разрушительно повлияет и на состояние постепенно созревающего рабочего класса.

В деградации российской промышленности крайне заинтересован мировой империалистический центр, объединяющий более 30 развитых стран во главе с США. Эта сила сформировалась в результате двух мировых войн и распада социалистического лагеря. Империалистический центр действует всегда в направлении укрепления своего господства и сейчас готов приложить большие усилия для разгрома любых неподконтрольных ему ростков, даже если эти «ростки» сами имеют буржуазную и империалистическую природу. 

Отсюда формула «главный враг в своей стране», которой руководствовались рабочие со времён «Манифеста коммунистической партии», должна быть временно отстранена рабочими тех стран, которые намечены империалистическим центром как пища, как объект для разрушения и эксплуатации. 

Это вовсе не значит, что коммунисты и поднимающийся рабочий класс всех стран должны прекратить бороться со своей буржуазией. Борьба эта должна быть продолжена, но следует расставить приоритеты: империалистический центр сейчас главное мировое зло, проводящий экспансию и сеющий фашизм там, где ему это требуется (например, на Украине).  Действия по подавлению фашизма должны быть поддержаны коммунистами. Здесь можно вспомнить практику народных фронтов, используемую когда-то Коминтерном, не ослабевая при этом критики российского буржуазного режима за его антирабочую политику, продажность, непоследовательность, неспособность к серьёзной современной войне.

Те, кто не понимает эту логику, при этом считая себя марксистами, на самом деле подменяют науку на манипуляцию рецептами из другой ситуации прошлого века, уходят от конкретики сегодняшнего дня.

Вячеслав Сычёв